Физик с душой лирика
«Пойманное» землетрясение
Мы знакомы с Виктором Михайловичем давно, широтой своих взглядов он напоминает мне ученых-универсалов эпохи Ренессанса, которым по плечу были все науки – от изящной словесности до медицины, от сложных инженерных проектов до загадочной тогда химии с ее поиском философского камня. Вот и профессор Инюшин не замыкается в рамках одного научного направления, работая на стыке наук – биологии, физики, геологии, химии...
На стыке наук родилась и его весьма оригинальная методика предсказания землетрясений, аналогов которой нет в мире. Но несмотря на высокую результативность, она до сих пор не признана традиционными сейсмологами. Их можно понять, ведь путь, по которому шел Виктор Михайлович, настолько необычен, что выбивался из всех привычных схем. Ученый создал прибор, в основе которого... живые организмы, введенные в состояние анабиоза.
– Мы нашли способы длительной консервации биологических объектов – зерен, семян растений, яблонь, сосен, дубов, грибных спор. Искусственно вводим их в спячку, анабиоз, в таком состоянии они могут находиться годами. Как показали исследования, все живые организмы имеют определенные константы на электронном уровне. Это можно сравнить с температурой тела у человека: когда он здоров, она 36,6 градуса, но стоит заболеть, и температура начинает меняться. Так вот, землетрясение – это своего рода «болезнь» земли, и на эту «болезнь» живые организмы обязательно реагируют.
Свое открытие Виктор Инюшин сделал, на первый взгляд, случайно. Произошло это более 30 лет назад, весной 1978 года, когда отмечалось знаменитое Жалантюбское землетрясение с эпицентром в 150 км от Алматы.
– Мы проводили опыты по влиянию космических объектов на биологические субстанции,– вспоминает Виктор Михайлович. – Должно было произойти полное лунное затмение, и мы отслеживали, как на это отреагируют живые организмы – семена и растения. Неожиданно часов за 8–10 до начала землетрясения (мы о нем, естественно, не знали) приборы начали буквально сходить с ума. Поначалу мы были в полной растерянности – затмения еще нет, а приборы трещат, как сумасшедшие, стрелки зашкаливают, фиксируя колоссальные изменения на электронном уровне. А на рассвете, в 4 часа, Алматы тряхнуло землетрясение силой 6 баллов. После того как мы проанализировали все полученные данные, я понял, что мы поймали предвестников землетрясения за 8 часов до его начала!
Приборы Виктора Инюшина не только фиксируют накопление сейсмоактивности, определяя силу будущего удара, но и показывают его направление. Инюшинская методика предсказания землетрясений уникальна уже потому, что пока никому в мире, даже технически продвинутым японцам, не удается «поймать» землетрясение, а наш соотечественник, казахстанский ученый, это сделал!
Загадки Н2О
Идей у Виктора Инюшина огромное количество, и каждая настолько оригинальна, что не устаешь удивляться. Вот, скажем, обычная вода с примитивной, известной со школьной скамьи формулой Н2О. Но оказывается, она таит в себе множество загадок. Пытается их разгадать и профессор Инюшин.
Помните сказку о живой и мертвой воде? Так вот Виктор Михайлович научно доказал, что это не просто вымысел. Вода действительно может быть и животворной, и губительной для человека.
– Вода – это своего рода матрица жизни, сложная структура, обладающая памятью,– поясняет он. – Как показали наши исследования, эта память хранится не в молекулярном субстрате воды, а в ее плазме – четвертом состоянии вещества. Плазма состоит из элементарных частиц, которые образуют достаточно устойчивые структуры, очень тесно между собой взаимодействующие. Возникают как бы кластеры из элементарных частиц. Вот эти кластеры мы и называем гидроплазмой.
Впервые «больную» воду группе ученых Инюшина удалось зафиксировать на фотоэмульсии на Семипалатинском ядерном полигоне: после взрыва вода изменила свою структуру, сохраняя ее в течение нескольких месяцев. И что интересно – «мертвая» вода стала внедряться в гидроплазму биологически полноценной воды, разрушая ее. В итоге возник гибрид, своего рода химера, которая становилась бомбой замедленного действия для любого живого организма, будь то человек, животное или растение, так как она вызывала целый спектр заболеваний, в том числе такие опасные, как злокачественные опухоли.
Но что поразительно, химически такая вода вроде бы совершенно чистая. Если ее проверят санэпидврачи, то наверняка дадут только положительные характеристики. И в то же время это вода-убийца! Такой ее могут сделать как природные факторы (солнечная радиация), так и техногенные (ядерные испытания, атомные станции, гербицидные поля). Не случайно, как отмечают ученые, на планете остается все меньше и меньше биологически полноценной воды, она постепенно «умирает».
Можно ли остановить эту новую для человечества угрозу? Оказалось, можно. Группе ученых под руководством профессора Инюшина удалось создать концентрат гидроплазмы, который способен превращать «мертвую» воду в «живую». Для этого разработана специальная биотехнология, а в небольшом городке Серебрянске, что в Восточном Казахстане, заработал завод по ее производству. Гидроплазма способна не только лечить людей, но и повышать биологическую ценность больших водных массивов, того же Иртыша, например. Обогащенную ею воду можно применять для полива сельхозкультур, тем самым резко увеличивая урожайность и повышая качество выращенной продукции. Это чрезвычайно перспективное для нашей страны направление в области ультрасовременных нанотехнологий.
Отец и сын
Надо сказать, что с Серебрянском Виктора Михайловича связывает многое – его отец Михаил Васильевич Инюшин, Герой Социалистического Труда, был руководителем строительства на Иртыше Бухтарминской ГЭС. Имя этого человека осталось в истории создания крупных гидросооружений еще и потому, что Михаил Инюшин – автор уникального метода строительства высотных плотин с применением так называемого жесткого бетона, что впервые было опробовано при строительстве на Бухтарме.
– Эта плотина была самой высокой в Сибири и Центральной Азии, ничего подобного еще не строилось. Ее начали возводить в начале 50-х годов,– рассказывает Виктор Михайлович, – а надо сказать, что в советские времена все строительство осуществлялось по специальным государственным нормам и правилам – гостам, они были очень жесткими, и менять их категорически запрещалось. Например, при возведении плотин госты разрешали использовать только мягкий бетон. Так строился Днепрогэс. Но в Бухтарме климат был другим, очень суровым – зимой морозы достигали 50 градусов. Бетон мог промерзнуть и дать трещины. Это было опасно, так как грозило глобальной катастрофой. Поэтому отец и предложил строить по-новому. За что его обвинили во вредительстве, и до конца жизни ему пришлось доказывать свою правоту.
Но время все расставило по своим местам – во Всемирном атласе, который был издан в Лондоне в 2000 году, Бухтарминская плотина числится в списке под номером один как лучшая плотина в мире! И сейчас без жесткого бетона Инюшина невозможно представить подобного рода сооружения.
В этом смысле Виктор Инюшин поистине сын своего отца, потому что он также идет непроторенными путями, также ломает стереотипы и ему также постоянно приходится доказывать свою правоту.
Эта странная штука – жизнь
Порой кажется, что судьба любого человека лишь цепь случайных событий. Как звенья одной цепи, они складываются в причудливый узор под названием «жизнь». Поначалу здесь все зыбко, на грани возможно – невозможно. Вот и Виктор Инюшин, рассказывая о себе, неожиданно признался: «А вы знаете, ведь я мог вообще не родиться». Видя мое удивление, он пояснил:
– Незадолго до начала войны, в 1938 году, отца назначили главным инженером на строительство Усть-Каменогорской ГЭС. А до этого он работал под руководством знаменитого академика гидростроителя Генриха Осиповича Графтио. Кстати, ленинский план ГОЭЛРО базировался на разработках, сделанных с участием Графтио еще во времена царской империи. Ленин был неглупым человеком, он понимал, что электрификация – единственный путь спасения большевизма в России. Так вот, в начале 30-х годов академик Графтио пригласил отца в Ленинград, чтобы тот занялся проектированием гидроэлектростанций. Вскоре отец женился, в 1938 году родился мой старший брат. Семья жила в большой пятикомнатной квартире на канале Грибоедова. И вдруг все это надо было поменять на какую-то тьмутаракань, захолустье, каким был тогда Усть-Каменогорск. Но неожиданно легко моя мать на это согласилась. Вероятно, тоже сработало провидение – останься они в Ленинграде, может, мы все и погибли бы в блокаду, как сотни тысяч других. Казахстан нас спас.
В общем, молодая семья обосновалась в Усть-Каменогорске. Мать была беременна мной, собиралась здесь же рожать, но сосланные в здешние места перед войной немецкие профессора стали ее пугать, дескать, рожать в таком возрасте (а ей тогда было 38 лет) опасно, можно умереть. И настоятельно рекомендовали сделать аборт. Неизвестно бы, как дело обернулось, но отец предложил ей вернуться в Ленинград, где в военно-медицинской академии работал ее дядя акушером-гинекологом в чине генерала. Там ее посмотрели и сказали, что страшного ничего нет. Так я появился на свет в Ленинграде весной 1941 года. И перед самой войной мать вернулась со мной в Усть-Каменогорск. Вот так и получилось, что зародился я в Казахстане, а родился в России.
Я помню этого чудаковатого на вид человека еще совсем молодым – в маленьком городке Серебрянске он учился в 10-м классе, где преподавала литературу моя мать. Еще одно странное сближение – в конце 50-х годов, когда заканчивалось строительство Бухтарминской ГЭС, для ее охраны как важного стратегического объекта была направлена специальная воинская часть. В числе этих военных был и мой отец. Так и наша семья оказалась в здешних краях.
Надо сказать, что этому городку Виктор Михайлович предрекает большое будущее. Дело в том, что Серебрянск занимает ключевое положение для обеспечения высококачественной пресной водой многих городов – Астаны, Усть-Каменогорска, Семипалатинска, Павлодара, Караганды, Темиртау. По сути, половина ресурсов пресной воды республики сосредоточена в Бухтарминском водохранилище. Кроме того, Бухтарминская ГЭС производит самую дешевую в стране электроэнергию и, кстати, самую экологически чистую.
Поэтому сейчас главная задача – сохранить водное богатство Иртыша. Этим тоже занимается Виктор Инюшин, как, впрочем, и еще многими другими проблемами. Им опубликовано более 400 научных трудов, получено свыше 150 авторских свидетельств на изобретения, причем 30 из них запатентованы за рубежом. Его научные разработки отмечены дипломами и медалями на многих международных и промышленных выставках. В 25 лет Виктор Михайлович стал кандидатом, а в 31 год – самым молодым доктором наук. Наверное, поэтому у него особое отношение к новому поколению ученых, к тем, кто идет следом. Для своих многочисленных учеников он не патриарх в науке, а коллега, с которым интересно работать.
И это прекрасно – подойти к 70-летнему рубежу, сохранив юношеское стремление к познанию мира. С такой же страстью, как когда-то в детстве, он наблюдал за жизнью птиц, Виктор Михайлович осуществляет свои нынешние научные проекты, доказывая, что время физиков и лириков не кануло в Лету. Просто они повзрослели, стали мудрее, а потому перестали спорить о том, кто важнее. Ведь это и так понятно – высот в науке может достичь только физик с душой лирика.
Елена Брусиловская
фото из архива
Источник: http://www.kazpravda.kz/
